Долгожданное совращение - Страница 1

К оглавлению

1

1


Случайная встреча, изменившая жизнь Ксавье и Доминик, совпала с первыми ясными и жаркими днями.

Девушка вошла в купе поезда, нагруженная двумя чемоданами, которые ей отдал носильщик. Ксавье Парада встал, вежливо взял у нее багаж и поместил на полку. Удивительно, но в купе они оказались одни, видно, сезон массовых отпусков и летних путешествий должен открыться позже, когда французов начнут волновать залитые солнцем каштаны и журчащие фонтаны, у которых так приятно назначать свидания. Подобные беспокойные чувства приходят ранней осенью в момент случайно замеченного падения пожелтевшего листа или при виде схваченной тонким ледком лужицы у автобусной остановки.

Мимо простучал по рельсам товарный состав, на запыленных вагонах которого можно было различить криво начертанную мелом надпись: «Бордо». По перрону сновали потные и взволнованные пассажиры — происходила обычная вокзальная суета.

Доминик, будучи немного наивной, поддалась иллюзии, созданной проходившим мимо составом, и удивленно спросила:

— Мы уже едем?

Фантастическое движение, мягкое и бесшумное, без участия колес, подобное молниеносному перемещению, лишенному резких толчков, показалось ей реальностью.

Ксавье улыбнулся.

Она вернулась к действительности и тут же смутилась, заметив на платформе пассажиров, покупающих в кассе билеты. Возле них толпились родственники и знакомые, мужественно пришедшие проводить своих близких в столь знойный день.

Эта милая ошибка — путешествие, длившееся всего несколько секунд, на протяжении которых они не проехали ни одного столба и не услышали ни одного названия станции, — тем не менее позволила им завязать разговор и даже впоследствии обменяться адресами.

Раскаленные рельсы, мелькающие за окном силуэты зданий, с трудом различаемые из-за большой скорости, причудливое переплетение света и тени — все это останется у них в памяти после того, как придет время проститься на перроне небольшого вокзала в тот момент, когда солнце, словно перезревший плод, упадет за линию горизонта.

Мелькающие полосы ярких солнечных лучей, проникающие в купе сквозь окно и скользящие по близко расположенным друг к другу комфортабельным сиденьям, падали на строгий голубой костюм незнакомки. Ксавье, словно околдованный, смотрел на девушку, не в силах отвести от ее лица взгляда.

Никогда не видел он такой восхитительной кожи, такого чарующего стана, таких тонких пальчиков, словно просвечивающих на солнце. На ее светлую кремовую сумочку в тон туфелькам на тонких каблуках Ксавье глядел с изумлением, как на что-то необыкновенное.

Как ее имя, откуда она, что у нее в прошлом? Ему захотелось увидеть обстановку ее квартиры, безделушки, кофточки, которые она когда-либо носила, людей, с которыми была знакома. Возникло непреодолимое желание обладать этой девушкой, подчинить ее себе навсегда.

Она была похожа на женщин из книг романтиков: ясные голубые глаза, холодные как льдинки, оттененные густыми ресницами; тонкий с легкой горбинкой нос, нежные припухшие губы, чуть тронутые светлой розовой помадой; золотисто-пепельные волосы, расчесанные на пробор и заколотые на затылке в тяжелый узел.

Он ничего бы не прибавил к ее облику, ничего бы не убавил в нем. Мир внезапно расширился. Девушка казалась той лучезарной точкой, в которой сосредоточилось все. И, убаюканный движением поезда, Ксавье устремил взгляд в окно, полузакрыл веки и весь отдался радости, мечтательной и беспредельной.

Внезапный толчок поезда заставил его очнуться. Встретив ее взгляд, он протянул ей иллюстрированный журнал, который держал в руках.

— Раз уж нам суждено провести вместе полдня, разрешите представиться: Ксавье Парада.

— Какая у вас необычная фамилия, а меня зовут Доминик. Доминик Анисе.

Ее парижский выговор, хорошо поставленная речь и своеобразная манера произносить трассированный звук «р» свидетельствовали о ее состоятельности или, по крайней мере, о приличном достатке.

Ксавье остановил продавца напитков, проходившего мимо их купе со своей тележкой, и повернулся к Доминик:

— Вы хотите пить?

— Честно говоря, очень.

— Вам нравится кока-кола?

— Да.

Ксавье открыл две бутылки и одну предложил своей спутнице. Поезд тронулся.

— Вы направляетесь к морю? — поинтересовался он.

— Нет, вода еще слишком холодная. — Она прислонилась лбом к оконному стеклу и вздохнула.

В купальнике эта девушка, должно быть, выглядит потрясающе, но по всему видно, что она ужасная мерзлячка. Ксавье представил ее осторожно ступающей босыми ногами по шуршащему, как яичная скорлупа, гравию и отпрыгивающей с визгом назад всякий раз, когда слабая волна обдавала ее холодными брызгами.

— Вода ниже двадцати градусов требует решительности; вся трудность заключается в том, чтобы в нее войти, — продолжал Ксавье.

Она ничего не ответила и лишь зябко поежилась, словно внезапно ощутила холодок от его слов.

Он закончил свою мысль:

— Я не встречал женщин, любящих плавать при такой температуре, но прохладное море — это чудо.

Она ответила уклончиво, сделав жест, который, вероятно, означал: «мне это безразлично», и, извинившись, сняла туфли. Доминик натерла ноги, так как ей пришлось долго идти пешком по жаре, потому что она не могла поймать свободное такси.

Скинув опостылевшую обувь, она удобно устроилась на мягком сиденье и сразу подобрела. Доминик даже сообщила о том, что направляется в предместье Сент.

1